Сообщение
ольга 2009 » 04 мар 2011, 23:22
Взято из этого источника: http://sevastopoldom.at.ua/forum/45-173-1, дата пубикации 20.06.2010.
А вот о том как оно есть на самом деле:
О химическом оружии, предположительно покоящемся на дне Черного моря, в официальных кругах Советского Союза предпочитали не вспоминать. Более 50 лет эта тайна хранилась за семью печатями, и за любое упоминание о ней можно было жестоко поплатиться. Впервые о захоронении боевых отравляющих веществ (БОВ) в Черном море поведали в 1995 году российские «Известия».
В большой статье рассказывалось о подозрительных бочках довоенного производства под маркой Л-100, которые украинские рыбаки стали вылавливать после того, как обзавелись донными тралами (ныне они запрещены, поскольку превращают дно в «мертвую зону». — Авт.). Эти бочки попадали в сети рыбаков, которые ловили рыбу в 70-е годы близ острова Змеиный. Находили их и в других районах Черного моря. Подняв на борт бочку, источающую неприятный запах, из щелей которой сочилась маслянистая жидкость грязно-желтого или коричневого цвета, рыбаки чаще всего выбрасывали их за борт, но иногда привозили в порт и сдавали военным. В 80-е годы на траверзе Казачьей бухты в Севастополе водолазы нашли бочку типа Л100 и вытащили ее на берег. Когда ее вскрыли, то обнаружили маслянистую жидкость, пахнущую геранью. Лабораторный анализ показал, что это люизит (отравляющее вещество общеядовитого, раздражающего и кожно-нарывного действия).
На картах морских акваторий, изданных в 60-е годы, на траверзе Казачьей бухты два места обведены кружками. Одно обозначено как «Свалка взрывчатых веществ», другое — «Нечистый грунт». Рыбаки эти места обходят стороной, и никто не знает, что находится на дне моря. Около 20 лет назад военные провели анализ водорослей, растущих в Казачьей бухте, и выявили превышение содержания мышьяка в них в 100 раз. Учитывая тот факт, что старые БОВ производились с участием именно этого элемента, это наводит на серьезные размышления.
В 1999 году о морской «отраве» написала газета «Слава Севастополя». Речь в статье шла о том, что 13 июня 1942 года у Минной стенки в Севастополе был потоплен санитарный транспорт «Грузия». В 1947 году его подняли и нашли в кормовых трюмах артснаряды, из которых выходил удушливый газ. Судно отбуксировали в Казачью бухту и затопили на 20-метровой глубине. Через девять лет «Грузию» решили перезахоронить, но при подъеме она переломилась пополам. Носовую часть все же подняли, а корма так и осталась лежать в бухте. Когда из нее попытались извлечь артснаряды, у матросов на коже появились язвы, возникающие при поражении ипритом.
Пущенные ко дну во время Второй мировой войны военные корабли и суда представляют собой экологические мины замедленного действия. Причем особой опасности подвергается не только Черное море, где похоронены отравляющие вещества советского производства, но и Балтийское и Северное моря, а также Тихий океан, насчитывающий более тысячи останков кораблей, которые лежат преимущественно на мелководье. Среди них 50 танкеров, 23 авианосца и 22 линейных корабля.
Опасные «покойники»
17 марта нынешнего года в Москве состоялись переговоры между президентами Украины и России. Отечественные и зарубежные информагентства дружно сообщили, что обе стороны обсудили ряд спорных вопросов. В частности, Киев попросил Москву предоставить документы о химическом оружии, захороненном на дне Черного и Азовского морей во время и после Великой Отечественной войны. Секретные документы, подтверждающие этот факт, по сведениям украинских источников, хранятся в закрытых российских архивах. Российский «Коммерсант», комментируя событие, заметил, что вопрос этот щекотливый, «если сведения соответствуют действительности, Киев вполне может потребовать от России как правопреемницы СССР возместить убытки за причиненный и потенциальный экологический и иной ущерб».
В отличие от Черного моря, вопрос о том, кто должен отвечать за тысячи потопленных кораблей в Тихом океане, до сих пор не решен. Большинство этих обломков давным-давно нанесены на карты и покоятся вблизи Соломоновых островов, Федеративных Штатов Микронезии и Филиппин, которые славятся своим уникальным по красоте и богатству видов подводным миром. Именно в этом регионе во время Второй мировой войны проходили главные морские сражения. Две трети потопленных кораблей принадлежит Японии, остальные — США.
Самыми большими «покойниками» на дне Тихого океана являются американский авианосец Lexington, а также танкер Neosho, которые были уничтожены японцами во время сражения в Коралловом море в 1942 году. Состояние обломков таково, что природоохранные организации больше не спрашивают экспертов, случится ли катастрофа, а только задаются вопросом, к каким последствиям она приведет. Ведь при окончательном разрушении остовов кораблей на дне океана окажутся боеприпасы и химические вещества, которые пока еще покоятся в их железном чреве. Не меньшую опасность представляет и американский танкер Mississinewa, отправленный на дно японскими торпедами в 1944 году. Береговая охрана США предполагает, что только в нем находится не менее 1,6 млн. литров нефтепродуктов.
Американцы убедились в том, что с морскими «покойниками» рано или поздно придется что-то делать. К примеру, линкор Arizona настолько прочно сидел на дне порта Перл-Харбор на Гавайях, что после неоднократных попыток поднять его специалисты решили оставить корабль на месте. С той поры из воды торчит проржавевшая орудийная башня, с которой туристы могут лицезреть очертания корабля, лежащего на двенадцатиметровой глубине, внутри которого и поныне находятся более 1100 офицеров и матросов. Корабль превратился в постоянную головную боль местной администрации, поскольку из машинного отделения на поверхность постоянно поднимаются нефтепродукты, засоряющие акваторию порта.
Кто же должен поднимать утонувшие корабли и суда периода Второй мировой войны? В морском праве существует так называемый «принцип флага», согласно которому владельцем корабля является государство, под чьим флагом он плавал. Это правило распространяется и на корабли, которые давно покоятся на дне моря. Его, кстати, признают и США, настаивающие на суверенитете затопленных кораблей. Однако ошибаются те, кто думает, будто американцы беспокоятся об охране окружающей среды. Они просто-напросто опасаются, что беспризорные останки рано или поздно будут разграблены частными фирмами и любителями сувениров.
Противнику не осталось ничего
Возвращаясь к Черному морю, следует отметить, что оба вышеуказанных издания в качестве документального доказательства захоронения БОВ в морских глубинах ссылались на воспоминания капитана первого ранга Николая Рыбалко, который был в 1938—1945 гг. флагманским химиком Черноморского флота. Они хранятся в фондах Музея «Панорама «Оборона Севастополя 1854—1855 гг.» и представляют собой 43 страницы текста под названием «О некоторых событиях первых суток Великой Отечественной войны на Черном море».
«По возвращению в Севастополь я получил приказание проверить и принять меры по повышению противохимической готовности военно-морских баз и кораблей флота, что мной и выполнялось. Кроме того, на аэродромы Крыма были поданы боевые химвещества для ответного удара по врагу», — пишет Рыбалко. Однако затем ситуация изменилась, и в связи с наступлением немцев необходимо было срочно эвакуировать БОВ в Кубань. «На мое требование эвакуировать химбоезапасы в первую очередь я получил ответ: «Приказания такого нет. Для нас важнее вывезти бомбы, чтобы можно было вести бои с аэродромов Кубани, — продолжает Рыбалко. — Я выехал в Севастополь прямо на командный пункт ВВС.Командующий ВВС ЧФ Русаков сидел за столом и слушал грампластинку. На мое предложение эвакуировать боеприпасы он мне предложил убраться к черту. Находившийся здесь же начальник политотдела ВВС посоветовал срочно доложить командованию флота. Вопрос мной был доложен начальнику штаба флота И. Д.Елисееву. Химические боеприпасы со всех аэродромов Крыма были вывезены, и врагу ничего оставлено не было».
После того как немцы подступили к Севастополю, стало ясно, что оставшиеся на складах химического отдела флота боевые ОВ и химические боеприпасы авиации могут достаться врагу. Рыбалко доложил об этом командующему ЧФ Федору Октябрьскому. Тот вскипел: «Как вы решились на такой доклад? Вы что, допускаете мысль, что Севастополь будет сдан врагу?»
«Я ответил: «По моему мнению, обстановка для обороны Севастополя сложилась крайне тяжелая, и я допускаю мысль, что нам придется оставить город». «Вы неправильно оцениваете обстановку, не знаете всех обстоятельств, город сдан не будет. Ваш доклад можно расценить как проявление трусости. Боевые ОВ и химбоеприпасы не уничтожать!»
После этого Рыбалко обратился к члену военсовета флота Кулакову, и благодаря его вмешательству Октябрьский дал добро на уничтожение ОВ.«Командир ОВРа выделил шхуну «Папанинец», а командующий береговой обороной и начальник тыла — личный состав и автомашины, — пишет Рыбалко. — Химические боеприпасы вывозились в течение нескольких ночей к пристани Казачьей бухты, где грузились на шхуну «Папанинец», которая с этим грузом выходила в указанную точку в открытом море с глубиной не менее 50 метров, где с нее сбрасывался этот груз в море. К 29 июня эта операция была благополучно закончена. Противнику не осталось ничего. Ускорить эти работы было невозможно, так как перевозить что-либо на машинах днем препятствовала авиация противника. Тем более нельзя было рисковать перевозкой груза такого рода».
Внимательный читатель наверняка обратил внимание на то обстоятельство, что Рыбалко не указывает, сколько ОВ и в каком конкретном месте было затоплено. Известно только, что авиабомбы в то время заправлялись ипритом и люизитом, которые хранились в вышеупомянутых бочках Л100. Специалисты также обратили внимание на тот факт, что основное количество ОВ было вывезено на кораблях на материк, однако нет достоверных сведений о том, что весь транспорт достиг цели. Не исключено, что часть была потоплена немецкой авиацией. Имеются также документально не подтвержденные сведения о том, что в июне 1942 года ОВ были затоплены на траверзе Херсонесского маяка и Казачьей бухты, а в послевоенные годы на Тендровской косе (остров Первомайский недалеко от Очакова) были уничтожены десятки вагонов химических авиабомб. Мало этого. Некоторые бывшие военнослужащие ЧФ сразу после распада СССР утверждали, что на складах ЧФ хранилось много химических боеприпасов. Поскольку технологии их утилизации не было, после истечения сроков хранения «химию» вывозили в море и топили на больших глубинах. Старожилы также вспоминают о том, что в доперестроечные времена радары нередко выявляли места с резким изменением глубины. К примеру, 800метровая резко менялась на 500метровую. Не исключено, что это были подвсплывшие боеприпасы.
Впадать в отчаяние не стоит
Несколько лет назад отечественные информагенства сообщили, что научный совет по проблемам окружающей среды и устойчивого развития АН Украины считает необходимым провести официальное расследование факта захоронения во время Великой Отечественной войны химического оружия в прибрежной зоне Черного моря. Боеприпасы, затопленные более 57 лет назад в районах Камышовой и Казачьей бухт, а также у мыса Херсонес из-за коррозии металла представляют угрозу окружающей среде. Содержащиеся в снарядах химические отравляющие вещества — иприт и люизит — могут проникнуть в прибрежные воды. Ученые посчитали, что бездействие в этом вопросе может привести к серьезным последствиям и нанести вред развитию туризма и социально-экономической инфраструктуре региона.
Несмотря на то что официальной реакции на заявление не последовало, было бы несправедливо упрекать руководство страны в том, что оно игнорирует эту проблему. Из конфиденциальных источников известно, что еще в 1996 году Кабмин принял постановление о поиске и обезвреживании химических боеприпасов, затопленных в Черном море. После этого были проведены исследования, в ходе которых выяснилось, что очистить севастопольские бухты от «химии» военные попытались еще в 1952—1954 гг., однако эти работы не были доведены до конца. Перед распадом Советского Союза даже была составлена карта захоронений химического оружия. Уж не этого ли документа Киев сегодня добивается от Москвы?